Проблема наркомании всегда волновала общество. Однако если большинство европейских стран уже внедрили свою внутреннюю наркополитику, то Украина до сих пор не решила, каким путем пойти, чтобы избавиться от этой социальной беды. Что же мешает нам прислушаться к успешному европейскому опыту?
ВЗ Начиная разговор о наркомании, хотелось бы знать: есть ли объективные статистические данные касательно ситуации в нашей стране? Например, наркологи говорят, что половина наркоманов Украины — аптечные.
Сергей Дворяк, нарколог, Председатель правления Украинского института исследований политики по общественному здоровью, представитель Европейского региона в правлении Международного сообщества по СПИДу, кандидат медицинских наукВ итоге успешно развалили то, что стало неплохо функционировать, и в настоящий момент на сайте мониторингового центра вы не найдете никакой статистической информации. А в сущности это единственная государственная структура Украины, обязанная предоставлять объективную информацию о проблеме. Если нет этого механизма, остается только жонглировать чьими-то мнениями: полицейских, которые рассказывают о количестве задержанных наркоманов, врачей, которые оказывали им определенную помощь. Со всех трибун кричат, что нация погибает! И всем этим разговорам о геноциде и катастрофе — десятки лет. Да, проблемы есть, но они абсолютно непрофессионально описаны и решаются бестолковыми методами.
ВЗ Какова основная особенность наркомании в Украине?
— Наша основная проблема — перекос в сторону «химии». Из-за дороговизны общеизвестных наркотиков люди начинают убивать себя, покупая сырье для переработки.
ВЗ Пока единственным решением в нашей стране считается бескомпромиссная борьба. Это так?
— К сожалению. Запретить — не проблема, а вот результаты этого запрета мало кого волнуют. Это к тому же, как всегда, вопрос денег: запретить ничего не стоит, а за словом «стратегия» всегда фигурируют финансовые расходы, которые сводят энтузиазм на нет. Никому в нашей стране не хочется тратиться на мониторинг, привлекать профессионалов, разрабатывать программы и проводить исследования. А все развитые страны давно пришли к тому, что вред от наркотиков оценивают согласно их видам и типам. И делается это уже не один десяток лет. Все эти данные аккумулируются в Европейском мониторинговом центре в Лиссабоне, дериват которого и был создан в Украине в виде Национального мониторингового центра.
У нас почему-то считается, что проблему наркомании можно решить кардинально: «закрутить гайки» и навсегда избавить страну от зависимости. Тогда как весь трезвомыслящий мир понял: проблема была, есть и будет! Ее невозможно устранить. Можно только минимизировать, оградить и локализовать. Пора признать: война с наркотиками проиграна! И к этому выводу пришли представители ООН, начавшие другой вид борьбы, — против самой борьбы. Конференция, которую готовит Генеральная ассамблея ООН к 2016 году, будет рассматривать переход наркополитики на научную основу, то есть она будет опираться на статистические расчеты и эксперименты. А в Украине очень тяжело формируется любая взвешенная политика. Безусловно, должны быть определенные ограничения, но необходимо отслеживать и контролировать их последствия. В случае если те неудовлетворительны — их стоит пересмотреть, а не бессмысленно отстаивать старые догмы. Посмотрите на результаты: распространение ВИЧ-инфекции среди потребителей инъекционных наркотиков у нас на самом высоком уровне, по гепатиту С — мы лидируем в Европе, да и по количеству потребителей наркотиков на душу населения держим первенство. Неужели не очевидно, что пора что-то менять?
Нужно честно признать, что у определенного количества людей будет стремление изменить свое психическое состояние, и с этим ничего поделать нельзя: человеческую природу изменить нереально. Вопрос в том, как это правильно регулировать и как оказывать помощь таким людям. Нужен четкий баланс между тем вредом, который провоцируют запреты, и вредом от самих наркотиков. А у нас что? Поставили героиновый барьер — люди потянулись в аптеки за трамадолом. Усилили надзор за продажей трамадола — появился «крокодил» из кодеиносодержащих препаратов. В итоге оказалось, что кодеин намного более вреден, чем героин и трамадол вместе взятые: он полностью разъедает организм. Вот вам результат борьбы… на пальцах. Прежде чем что-то делать, нужно сесть и просчитать, что выйдет в результате. А лозунги о том, что запреты приведут нас в светлое будущее, свидетельствут о недальновидности тех, кто их провозглашает.
ВЗ Выделяют ли в Европе понятие «аптечная наркомания»?
— Нет, этого понятия вы не найдете ни в одной европейской медицинской литературе. Есть просто группы психоактивных веществ, которыми злоупотребляют люди. Их разделяют на опиаты, наркотики, психостимуляторы, алкоголь, никотин и т. п. Так же разделяют и явления: есть реальная зависимость, а есть случайное употребление и рекреационное (для отдыха и развлечения). Выделять аптечную наркоманию — все равно что выделять «винный» алкоголизм. Но в постсоветских странах это понятие прижилось. Причиной этого стало ограничение доступа к нелегальным наркотикам. Героин и кокаин, как правило, недоступны, зато «химия», которую варят с помощью фармакологических препаратов, — пожалуйста. И нереально исключить все вещества, которые могут быть потенциально использованы в качестве психотропных. Мы же не можем запретить, например, назальные капли, которыми в свое время активно кололись. Так же бессмысленно думать, что можно запретить бензин, который использовали для «кайфа». Но идти в аптеку, покупать лекарства и в условиях домашней лаборатории варить что-то, что влияет на психику, — это путь не новичков, а тех, кто уже пристрастился. Однако если бы в нашем обществе не было относительно этих людей выраженной стигмы — им бы ничего не препятствовало обратиться за помощью. В нашей стране человек, идущий к наркологу, обрекает себя на социальную депривацию: его возьмут на учет и перекроют доступ к определенным людским благам. А, чтобы нивелировать эти стигмы и сделать терапию доступной, нужно изменять законы, которые сохранены еще с советских времен. Хотя концепция относительно наркотиков, конечно, немного изменилась в сторону научной ориентации, но, к сожалению, все осталось только на концептуальном уровне.
ВЗ В чем вы видите основную причину, препятствующую позитивным изменениям?
— Проблема в Украине связана не с самими наркотиками, а с особым уклоном законодательства, которое ориентировано на социальный контроль и прессинг. Единственным результатом псевдопрограммы по борьбе с наркотиками стала коррупция. Например, для получения прав нужна справка от нарколога. Если человек обращался за помощью и находится на диспансерном учете, эту бумажку выдать ему не имеют права. Но человек, которому действительно нужны права, купит либо саму справку, либо водительское удостоверение.
ВЗ А каким образом нужно бороться с характерной для нашей страны аптечной наркоманией?
— Запреты не работают и в аптеках. Ну, запретили трамадол, а как быть людям с выраженным болевым синдромом, которые без этого препарата не смогут? И их намного больше, чем аптечных наркоманов. Вот это настоящая катастрофа: если ознакомиться с отчетами о потреблении обезболивающих во всех странах мира, то окажется, что болеть может у всех: у немцев, австрийцев, итальянцев и пр. А у украинцев болит в сто раз меньше! Это такие ребята, которым не нужно лечить болевой синдром, — они сами как-то справятся в отличие от европейцев. Это гуманизм? Врач, прежде чем выписать рецепт, должен пройти все высшие инстанции своего лечебного учреждения и поставить кучу подписей и печатей. И, невзирая на это, по количеству наркоманов мы впереди планеты всей. Более того, сам рецепт ничего особо не решает. Это на Западе фармацевт и врач рискуют лицензией, а в Украине всегда можно откупиться. В стране с «драконовскими» законами прослеживается странная снисходительность к фармбизнесу. Мы много лет боролись за введение метадоновой программы, а МВД «ложилось трупом», чтобы помешать ее внедрению. При этом на черном рынке — метадона сколько угодно.
ВЗ А на чей опыт опирались при внедрении метадоновой программы?
— Есть объективные результаты исследований, проведенных в Европе и США. Ни у кого в современном мире уже нет сомнений, что эта программа дает позитивный результат. Она выгодна как с экономической, так и с физиологической точки зрения. Но для того, чтобы в Украине зарегистрировать результаты влияния программы, скажем, на распространение ВИЧ-инфекции, необходим статистический мониторинг. По рекомендациям офиса ООН по наркоконтролю, чтобы эффективно противостоять эпидемии, 30-50% потребителей опиатов должны иметь свободный доступ к метадону. По имеющимся данным, потребителей опиатных наркотиков в Украине около 300 тыс. (вместе с Крымом и Восточными регионами). Заместительную терапию получают всего 8 тыс. человек. Так о каком влиянии на эпидемию можно говорить?! При этом 48% ВИЧ-инфицированных пациентов, участвующих в программе, принимают антиретровирусные препараты. И для сравнения: антиретровирусную терапию получают лишь 8% ВИЧ-инфицированных, которые не охвачены этой программой. Выходит, что метадоновая программа не только сохраняет людям жизнь, но и предотвращает распространение СПИДа. Мы также проводили исследование, определяющее количество людей, которые инфицируются на протяжении года: в программе их всего 1-2%, а вне ее — 14-15%. ВООЗ и другие всемирные организации занимаются этим вопросом уже десятки лет. Наше задание — внедрить их опыт в своей стране. Но, опять же, едва начинаем процесс внедрения, появляется серьезный человек в погонах и приостанавливает процесс, аргументируя тем, что «нужно не предлагать альтернативу, а радикально запрещать». Точно так же мы не можем внедрить заместительную терапию в тюрьмах. Парадокс: если за решетку попадает человек с сахарным диабетом, ему же не прекращают делать инъекции инсулина. Но, даже признав зависимость от опиатов болезнью, лечить ее мы не считаем нужным. А на выходе из тюрьмы наблюдаем самый высокий уровень смертности. Первое желание у наркоманов после освобождения — уколоться. Однако за годы отсидки снижается толерантность… так получаем труп. Многим это нравится: мол, происходит естественный отбор. Но ни в одной развитой стране я не слышал высказываний в интересах социального дарвинизма!
ВЗ Каким же путем пошли развитые страны в борьбе с наркотиками?
— Рациональный путь в наркополитике связан с доступной профилактикой, которая основывается на честном информировании: описании преимуществ и угроз для здоровья тех или других веществ. Там, где происходит сдвиг наркополитики в сторону либерализации, в тюрьмах уменьшается количество людей, инфицированных ВИЧ и гепатитами, растет число обращений за медицинской помощью. Но количество потребителей остается приблизительно таким же. Зато жесткие кампании дают абсолютно противоположный результат. Например, США считается страной с самым большим количеством заключенных.
И львиная доля сидят за наркотики. Так вот, введение усиления криминальной ответственности абсолютно не повлияло на первичное потребление наркотических средств. Да, наркосвобода повышает число рекреационных употреблений, но на здоровье популяции они существенно не влияют. Все же здесь важны доза и регулярность.
Такая разумная и гуманная наркополитика — предмет особой гордости, например, голландцев. Они говорят: болезни зарождаются на улицах, если хочешь что-то кому-либо донести, иди туда, разговаривай с людьми, дай то, что им необходимо, уважай этих людей, не требуя ничего взамен. Сегодня лишь в небольшом количестве стран существуют официальные комнаты безопасного потребления наркотиков, и за них пришлось побороться в судах и на улицах, а в Нидерландах открыть такие комнаты предложили сами полицейские. Для власти не было особых моральных сложностей узаконить работу таких помещений, ведь с их помощью снижается количество передозировок и есть возможность вовремя получить медицинскую помощь. К концу 90-х гг. прошлого века метадоновые и бупренорфиновые программы работали в Нидерландах уже лет двадцать, не было никаких проблем. Появились даже героиновые программы: зависимые могут получать по своему выбору медицинский героин — диаморфин — в любой удобной для приема форме. Следует отметить: уличный героин больше не популярен в Нидерландах. Потребление героина среди людей в возрасте до 40 лет практически сведено на нет. Некоторым парадоксальным образом «разболтанная» голландская наркополитика привела к тому, что тяжелые наркотики употребляют единицы, в основном люди преклонных лет или мигранты из СНГ. То же касается потребления инъекционных наркотиков — в Нидерландах оно распространено только среди мигрантов. Зато в этой стране абсолютно доступно лечение зависимости: кто угодно, желая избавиться от нее, без проблем и материальных расходов получает надлежащую помощь. В сравнении с 1980-ми гг. ситуация на улицах Амстердама радикально изменилась. Бездомных и наркоманов там днем с огнем не найдешь: они надежно спрятаны от глаз горожан в приютах и социальных квартирах.
ВЗ Насколько важно отношение общества к наркоманам?
— Далеко ходить не нужно: украинская полиция, отлавливая наркомана, относится к нему, как к изгою. Причем тот же полицейский может выпить дома бутылку водки, совершенно не причисляя себя к отбросам общества. А социальный вред от алкоголизма намного более высок! Но алкоголь почему-то продается 24 часа в сутки, и нация при этом не спилась. Более того, бутылка «Боржоми» стоит столько же, сколько бутылка водки, но каждый решает сам, что ему купить. Думать, что наркосвобода приведет к тому, что все станут колоться, — недальновидно. Вот еще один пример государства с более либеральным подходом к наркотикам и показательными результатами. Это Швейцария: ее никто не назовет страной с левым уклоном. Начиная с 1980-х гг. ВИЧ стал тем фактором, который изменил государственную наркополитику. К тому моменту основным подходом по контролю наркотиков в Швейцарии была работа полиции. Рост потребления привел к пересмотру и расширению перечня запрещенных наркотиков. Однако инъекционное потребление росло, невзирая ни на что. Не находя выхода, власти в Цюрихе позволили людям, принимающим наркотики, собираться в одном месте, которое стало впоследствии известно как парк наркотиков. Ежедневно его посещали около 1 тыс. лиц. Со временем власти позволили находиться в «парке» группе врачей и социальных работников: они раздавали стерильные шприцы, спиртовые салфетки, презервативы и мази для обработки мест инъекций. В «парке» медики провели тысячам зависимых вакцинацию против гепатита и помогли в 7 тыс. случаев передозировок. Эти новаторские действия очень быстро повлияли на статистику. Однако жители прилегающих районов были обеспокоены таким «соседством», и со временем «парк» закрыли, переместив место встречи в социальные общества. В 1991 г. было решено пересмотреть наркополитику в целом, учитывая результаты работы таких сообществ. Постепенно и в других городах стали создавать места безопасного потребления наркотиков. К 1998 г. в Швейцарии резко снизилась смертность от СПИДа и передозировок. После референдума 1999 г. правительство страны получило возможность продолжать работу по внедрению героиновой терапии. Героин, используемый с медицинской целью, был зарегистрирован в этом государстве в 2001 г. Страховым компаниям был отдан приказ возмещать расходы. Швейцарское правительство, покупая сырье за рубежом, даже вынуждено было создать собственные мощности по производству героина.
ВЗ А пример страны с деструктивной наркополитикой?
— Россия! Ситуация там уже практически нерегулируемая. Наркозависимые не получают лечения, процветает коррупция, идет разгул правоохранительных органов. Федеральная служба по борьбе с наркотиками этого государства орудует миллиардами, а вся вместе взятая наркологическая служба не получает и десятой части на финансирование.
ВЗ Как обстоят дела с подростковой наркоманией в Украине?
— Наши данные, в сущности, не отличаются от других стран — разница в подходе к воспитанию и отношению к зависимости. Один мой знакомый немецкий нарколог сказал: «В настоящий момент очень мало молодежи в Германии идет «в героин» в связи с тем, что лечение этой зависимости находится на наивысшем уровне. Подростки хотят считать себя крутыми, а не больными».
И все начинается с воспитания молодежи. Нельзя рассказывать подрастающему поколению, что наркотики — страшный яд и неминуемая смерть. Они видят своих одногодков, которые подсели на наркотики, однако, невзирая на это, остались живы, — и перестают верить. Начинается отторжение любой социальной информации, поступающей из официальных источников. И со временем такой подросток поверит быстрее своему другу-наркоману, чем социальному работнику или учителям. А если бы молодежь воспитывали на реальных примерах, подкрепленных фактами, — результат был бы иной. Нужно объективно рассказывать о разных видах наркотиков и том реальном вреде, который наносит каждый из них. Предельная честность и откровенность — то, с чего следует начинать любую политику в стране, в том числе и наркологическую…
Беседу вела Татьяна ПРИХОДЬКО, «ВЗ»
