Вскоре полночь — я в больнице Барселоны жду обещанное интервью. Рамон Кугат — основатель Испанской Ассоциации артроскопии, пионер в использовании факторов роста в ортопедии, постоянный член Европейской ассоциации спорта и хирургии колена, почетный член Ассоциации артроскопии Северной Америки, спаситель лучших спортсменов Европы и «звезд» практически всех лучших футбольных команд мира… К сожалению, его рабочий день не измеряется часами — слишком много пациентов нуждаются именно в его внимании.
ВЗ Доктор, хирургия была вашим призванием с детства?
Рамон Кугат, основатель Испанской Ассоциации артроскопии, постоянный член Европейской ассоциации спорта и хирургии колена, почетный член Ассоциации артроскопии Северной АмерикиВЗ Вы очень известны в медицинских кругах Украины в первую очередь тем, что именно вам доверил колени президент Янукович. Вы помните этого пациента?
— Да, конечно, я помню Януковича. На самом деле я оперировал его дважды. Первый раз — здесь, в Барселоне. Тогда мы показывали вашему бывшему президенту, как работает система здравоохранения Каталонии. Он ходил, смотрел наши клиники, общался с врачами. Потом сказал, что ему очень понравилось, и он поедет домой — в Украину — и внедрит такую же систему оказания медицинской помощи там. Тогда я ему поверил… Но, когда прилетел в Киев, оперировать второе его колено, понял, что президент Янукович лукавил. Мой самолет прибыл в день операции — а именно в воскресенье. За несколько часов мне нужно было оснастить операционную, которая совсем не была пригодна для полноценной работы на должном уровне. Вечером мы ужинали с Виктором, разговаривали, но медицинских тем больше не касались. Утром я прооперировал его и вернулся назад, в Барселону. Но у нас был еще один совместный проект с украинскими врачами, которым руководил именно Янукович. Он хотел приобрести оборудование для артроскопических операций в Америке и установить его в Украине. Именно я знакомил украинских врачей с американскими коллегами. Но, к сожалению, начался Майдан, потом военные действия, и этот проект также остался неосуществленным.
ВЗ Кто ассистировал вам во время операции в Киеве?
— Это был ортопед-травматолог донецкой команды «Шахтер», который сейчас лечит футболистов «Челси», и украинские врачи учреждения, где проходила операция.
ВЗ У вас была возможность работать в условиях, в которых ежедневно работают украинские врачи. Как вы оцениваете уровень нашей медицины?
— Я могу сказать следующее: украинские врачи очень старательные и трудолюбивые! Но огромная их «беда» — отсутствие новейших технологий, и врачи очень страдают из-за этого. Но, по моему мнению, это не повод для страданий! Мне кажется, что в украинской системе здравоохранения не хватает организаторов. Нет человека — управленца в госпитале, который сказал бы: «Да не нужны нам МРТ по 7 Тесла! И даже по 3 не так уж и нужны… Для того чтобы уметь лечить заболевания опорно-двигательного аппарата, магнитно-резонанасной томографии в 1,5 Тесла более чем достаточно». Не стоит делать огромные инвестиции в аппаратуру, нужно инвестировать в совсем другое — в грамотную, четкую организацию всего процесса. А у меня сложилось впечатление, что украинским врачам кажется, что с покупкой оборудования автоматически решатся все их проблемы. Это иллюзия, ведь проблем станет еще больше. Зачем покупать за бешеные деньги автомобиль, имеющий 150 лошадиный сил, когда для передвижения по городу достаточно и 80-ти? Вот эта нерациональность характерна для украинской медицины. Она засела слишком глубоко, но ее нужно искоренять.
ВЗ Рамон, а что бы сделали вы на месте украинского врача?
— Именно это я сделал, будучи молодым специалистом, и советовал бы делать всем врачам. Во времена начала моей карьеры у Испании также не было больших возможностей. Тогда я проанализировал все вехи ортопедии и решил, что буду специализироваться только на травмах колена и спортивной медицине. Все остальное мне не интересно: ни патологии позвоночника, ни другие суставы. Тогда я выбрал лучшего специалиста, который был в то время в США, и поехал к нему учиться. Да, я видел там крутое оборудование, но четко осознавал: позволить себе этого здесь, в Испании, не смогу! Я должен взять из обучения по максимуму: научиться делать все то, что и мой учитель, но на испанской аппаратуре, к которой у меня есть доступ. Мне это очень помогло. По моему мнению, обучение у маэстро, — самое главное. Постепенно я начал брать мастер-классы у всех лучших специалистов и впитывал знания, как губка. Ведь мастеров всегда несколько. Каждый из них меня чему-то научил. Но я никогда не забивал себе голову ерундой. Да, есть гипс из специального волокна, который стоит бешеных денег, но чрезвычайно легкий. Заманчиво? Да, но результат от обычного гипса такой же, а несколько лишних граммов — ерунда. Я всегда пытался приспосабливать лучшую методику под экономические возможности моей страны.
Для того чтобы создать хорошую травматологическую службу в любой стране, конечно, нужны определенные средства. Но это не сумасшедшие деньги. Главное — желание, именно оно является двигателем прогресса. И я знаю, о чем говорю, ведь сделал это здесь — в Испании — с минимальными затратами…
ВЗ Скажите, Рамон, все ли сейчас идеально в испанской медицине?
— Мы достигли высокого уровня. Но наша «голова» также иногда думает о капризах, а не о том, что является самым главном. Сейчас начали сокращать дотации на исследования. Этого ни в коем случае нельзя делать — за наукой будущее.
ВЗ Мне кажется, что вас уже невозможно удивить ничем в сфере медицины. Может, есть что-то, о чем вы только мечтаете?
— Да, это разнообразные биологические методики. В моей специальности это главные инновации. Это очень интересно, и мне бы хотелось уделять этому больше времени. Когда мы научимся биологическим путем провоцировать хрящи регенерироваться и восстанавливаться, нам не придется больше ставить протезы. Кстати, биологические методики должны осуществить революцию не только в ортопедии: они пригодятся при лечении неврологических дегенеративных заболеваний (склероза, болезни Паркинсона, Альцгеймера и т.д.). Мы все это еще увидим… Сейчас мы начали применять стволовые клетки при поражениях хрящей и мышц — это также очень прогрессивно. Мы используем только два источника стволовых клеток: костный мозг и жировая ткань.
ВЗ Какой из них эффективнее?
— Из-за недостаточного количества исследований пока нет точных данных. Но предварительные результаты очень обнадеживающие.
ВЗ Уж очень поздно, но под кабинетом вас ждут пациенты. Неужели вы еще будете оперировать?
— Еще достаточно рано! Когда мы закончим разговор, меня ждут еще 2 операции. Иногда пациенты спрашивают, в состоянии ли я оперировать в четыре утра? Я отвечаю: «А как же! Так же как и в пять…». Да, я вижу ужас на лицах пациентов, которые сомневаются в адекватности врача во время таких нагрузок. Но я всегда чувствую себя прекрасно. Как только новый пациент переступает порог моего кабинета, я знаю, что могу ему помочь.
ВЗ Наверное завтра у вас выходной?
— Да! Всего 11-12 операций — и я свободен…
ВЗ Доктор, я тут занимаюсь мысленно арифметикой: это сколько людей проходит через ваши руки?
— Наверное, около 4-5 тысяч человек в год, но это вовсе не означает, что я всех их оперирую. Очень часто операции можно избежать. Из ста пациентов, обращающихся ко мне для оперативного вмешательства, я оперирую только половину. Хирурги все же грешат тем, что всегда настроены оперировать. Между тем, хороший хирург должен быть, прежде всего, хорошим врачом. А для врача важно — уметь услышать и понять пациента. Очень часто рентген или МРТ нам говорят одно, а пациент чувствует другое. И здесь невероятно важно услышать и соотнести значимость снимка и ощущений. Часто бывает, что человека что-то явно беспокоит, даже сильно болит, а на снимках все просто замечательно. Вот в этих случаях важно уметь установить с пациентом доверительные отношения и помочь ему раскрылся. Люди часто не могут хорошо сформулировать, что же именно их беспокоит. Вот, например, недавно приехал мужчина из провинции: смущается, стесняется. Я просто подсел к нему и начал расспрашивать: откуда родом? Мужчина оказался из маленького городка — Боржес Бланкас. А я вспомнил, что в этом городке делают потрясающее оливковое масло! Пациент сразу просиял, и… начал охотно рассказывать о себе.
ВЗ Откуда вы черпаете вдохновение?
— Вся сила в голове. Если ты уверен, что сможешь, — ты это сделаешь!
ВЗ Вижу на ваших стенах фотографии с известными футболистами мира и другими звездными персонами…
— Да, но для меня все пациенты равны (перебивает меня врач — авт.). Их уравнивает боль. Кстати, тщеславие — отвратительное качество в любом человеке, и особенно во враче, который должен постоянно совершенствоваться. Я очень четко знаю, что даже самый виртуозный хирург может спасти только тогда, когда человек должен быть спасен. Все решает Господь.
ВЗ Но вы же не будете подвергать сомнению то, что ваше имя известно всем ортопедам-травматологам мира. Вы — корифей мировой ортопедии!
— Шутите?! Какая популярность? Я работаю 49 лет без единого выходного. Да, я слышал, что обо мне пишут в различных изданиях, но совсем нет времени все это читать…
ВЗ Вы, так же как и ваши учителя,занимаетесь просветительской деятельностью?
— Знаете, я принимаю здесь всех. Любой врач, который придет ко мне и скажет, что хочет учиться, будет иметь такую возможность. Я никогда никому не откажу. Сейчас у меня есть ученики практически со всех стран мира, и я считаю это счастьем. Призвание врача — не деньги. Его судьба — помогать людям, поэтому я путешествую странами третьего мира и бесплатно оперирую… Еще раз повторюсь: главное не деньги, а желание. Расскажу вам еще один пример: историю моих грузинских коллег, от которой у меня до сих пор наворачиваются слезы. Ко мне на обучение приехали несколько молодых врачей из Грузии. Они были не просто бедны… По меркам Испании они были нищими. Им негде было здесь жить, поэтому они иногда жили у меня в доме. Я учил их всему, чему мог, но никогда особо не обращал внимания на то, чем они питаются. Пока однажды я не повел их в ресторан. Один из врачей отодвинул тарелку с едой и отказался даже попробовать. Когда я спросил почему, услышал следующее: мои дочери сегодня не ели… и я не имею права… Но, несмотря на это все, эти ребята имели главное — несокрушимое желание учиться! Все удивлялись их энергии: они неустанно следовали за мной, все фотографировали и тщательно записывали. Эта группа возвращалась ко мне несколько раз. После возвращения в Грузию эти врачи некоторое время отработали в государственной больнице, а вскоре открыли свою частную клинику. В 2002 году, когда я первым в мире начал использовать факторы роста при лечении болезней колена, грузины приехали, освоили и в том же году начали внедрять технологию дома. Сейчас они шедевральные! Эти врачи умеют все. Но я до сих пор ежегодно встречаю их на многих мировых конгрессах. Они до сих пор учатся, как и я…
ВЗ Рамон, расскажите о своей семье…
— Сейчас мы живем втроем: я, жена и теща. Моя любимая жена — моя отдушина! Мы познакомились, когда я 15-летним мальчишкой пришел к ее отцу учиться травматологии. Ей тогда было десять лет. С тех пор мы постоянно вместе. Она всегда рядом, и всем, что я достиг, я обязан именно жене. Сейчас мы с вами разговариваем, а она готовит презентации для следующего доклада на конференции. А я ее люблю, как в первый день… Дети уже «разлетелись» из родительского гнезда. У них всех есть семьи. Два сына живут в Испании, а дочь поехала в Корею, вышла там замуж и сейчас работает в Индии. Один из сыновей врач, но стать травматологом он отказался потому, что меня никогда не было рядом. Он сказал мне, что я несчастный человек, ведь не жил, а только работал. Это очень трудно. Но если ты настоящий врач, ты должен помогать всем и постоянно расти над собой. Без жертв это не возможно. Но эту схему должна освоить целая нация, тогда будут огромные изменения к лучшему.
ВЗ Какой самый ценный совет вы получили в своей жизни и от кого?
— Их было несколько. Но самый ценный мне дал мой тесть. Он сказал: «Ты должен работать врачом пока ты получаешь огромное удовольствие. Как только ты проснешься утром без вдохновения работать — уходи! Иначе профессия сама уберет тебя с пути».
ВЗ Скажите, если бы вам пришлось выбирать профессию вновь, выбрали ли вы врачебный путь?
— Да, моя судьба — медицина. Но когда я думаю о реинкарнации, я склоняюсь к тому, что возможно выбрал бы другой путь. Моей дочери 35 и она архитектор. Я ее почти не видел…
ВЗ Видимо мне придется «отпустить» вас к пациентам…, хотя так интересно общаться!
— Да, надо идти… Но я всегда помню об Украине. Мне очень горько от того, что происходит в вашей стране сейчас, ведь у меня там много друзей. Я звоню им всем, интересуюсь ситуацией. Господи, какие же мы идиоты, что позволяем в цивилизованном обществе твориться таким вещам! Когда я вижу полностью разгромленный донецкий стадион, на котором совсем недавно был сам, — это вызывает только печаль и слезы… Последнее, что я хотел бы сказать и очень прошу, чтобы именно это обязательно осталось в нашем разговоре: я буду искренне рад любому украинскому врачу, который захочет у меня учиться… А вас я попрошу донести это, вместе с моими контактными данными. Я сделаю все, что от меня зависит, поверьте…
Беседовала Татьяна ПРИХОДЬКО, «ВЗ»
